Жить - удовольствие.
Я проснулась и не нашла своего кота на своей подушке. Я испугалась. Я не нахожу знакомые вещи на своих местах.
Пашка валялся на полу. Было жарко, за тридцать. Я почувствовала себя отдохнувшей.
Но когда я ехала к папе, то не получила ни одной смски, что он "понял", что ему "ясно", что "хор"
И руки похолодели.
Я везла ему новую курицу, потому что уже заканчивалась сваренная.
Крабовый салат. Ровно 100 грамм, как он настаивал.
И я вдруг подумала, что может быть это всё уже ни к чему.
Стало страшно.
Когда я приехала, то увидела, что папа одевается. Он сразу пришёл на кухню и, качаясь от боли (врач не пришёл и не позвонил онколог), сел за стол. Обедать. Я разгрела суп, молясь про себя, чтобы он был хорошим... Подогрела мясо. Я научилась греть в микроволновке порции на два укуса и резать ножом мелко-мелко. Научилась греть свежие овощи, чтобы они не были холодными из холодильника, а были свежими и тёплыми... и много ещё чего.
Потом папе было плохо. Как и каждую ночь. Потом я вымыла квартиру. Сходила за картошкой и свежим белым хлебом.
продуктов слишком много, чтобы мы могли их съесть, а сготовленные порции слишком велики.
Папа весь бледно-жёлтый и тихо стонет. Ему в груди всё печёт от боли, словно огнём режет как он сказал.
И он отказался от таблеток. Сказал, что от них только хуже. Тех самых, что из Киева, потому что их нет в России...
Я заштопала все его майки-футболки, которые погладила ещё вчера.
И сидя с иголкой, я размышляла о том, что как бы там ни было, но даже в свои семьдесят я не буду любить заниматься этими домашними делами. И о том, что папе нужна была именно такая женщина в доме. А заодно думала, как такую жизнь совместить с необходимостью работать. Потому что даже уходя с работы ровно в 19.00, я приезжала к нему (когда жила с ним) вначале десятого...
Что если бы он женился снова, то может быть он бы не заболел...
Что я не знаю, что ему сказать, потому что мы никогда не говорили ни о чём таком.
Что ему плохо, а я ничего не делаю. Что я плохая дочь.
Что завтра приедет тётя, его любимая его младшая сестра...
Я поговорила с Верочкой. Её смс не дошла. Узнала, что тёте придётся ждать открытия метро целый час до шести утра, или ловить такси... а это - дорого.
спасибо, что Верочка так много знает про наши законы, а то я бы так и дёргалась, вышибут меня с работы или нет... ведь день я провела с папой.
обед. полдник. ужин.
в восемь он сказал уезжать, т.к. я стала маятся. он сидел в одной комнате, я в другой.
я не знаю, о чём с ним говорить. но бросать его - это плохо. а я бросаю его каждую ночь.
хочется напитьс.
жарко. голова болит. очень жарко.
завтра приедет тётя. может что-то разрешится. просто так ждать, когда зарулит к нам онколог, мучительно.
я приготовила новую картошку. подготовила на готовку курицу.
выкинула старые продукты....
я должна его поддержать. но не знаю как. я всё делаю плохо.
нужны деньги. тупо. нет, есть конечно, на проезд или хлеба там купить, просто без заначки чувствуешь себя ненадёжно.
надеюсь, что Вера права, и меня не попросят с работы за то, что я папой. Я на работе просто НЕ МОГУ. дышать не могу там.
потому что папа дома. один.
и мне плевать на работу в этот момент.
но я понимаю, что без денег не прожить. а теперь я должна.
чувсвую себя ... я ...
наверное, надо быть сильной. только какая уж есть
Пашка валялся на полу. Было жарко, за тридцать. Я почувствовала себя отдохнувшей.
Но когда я ехала к папе, то не получила ни одной смски, что он "понял", что ему "ясно", что "хор"
И руки похолодели.
Я везла ему новую курицу, потому что уже заканчивалась сваренная.
Крабовый салат. Ровно 100 грамм, как он настаивал.
И я вдруг подумала, что может быть это всё уже ни к чему.
Стало страшно.
Когда я приехала, то увидела, что папа одевается. Он сразу пришёл на кухню и, качаясь от боли (врач не пришёл и не позвонил онколог), сел за стол. Обедать. Я разгрела суп, молясь про себя, чтобы он был хорошим... Подогрела мясо. Я научилась греть в микроволновке порции на два укуса и резать ножом мелко-мелко. Научилась греть свежие овощи, чтобы они не были холодными из холодильника, а были свежими и тёплыми... и много ещё чего.
Потом папе было плохо. Как и каждую ночь. Потом я вымыла квартиру. Сходила за картошкой и свежим белым хлебом.
продуктов слишком много, чтобы мы могли их съесть, а сготовленные порции слишком велики.
Папа весь бледно-жёлтый и тихо стонет. Ему в груди всё печёт от боли, словно огнём режет как он сказал.
И он отказался от таблеток. Сказал, что от них только хуже. Тех самых, что из Киева, потому что их нет в России...
Я заштопала все его майки-футболки, которые погладила ещё вчера.
И сидя с иголкой, я размышляла о том, что как бы там ни было, но даже в свои семьдесят я не буду любить заниматься этими домашними делами. И о том, что папе нужна была именно такая женщина в доме. А заодно думала, как такую жизнь совместить с необходимостью работать. Потому что даже уходя с работы ровно в 19.00, я приезжала к нему (когда жила с ним) вначале десятого...
Что если бы он женился снова, то может быть он бы не заболел...
Что я не знаю, что ему сказать, потому что мы никогда не говорили ни о чём таком.
Что ему плохо, а я ничего не делаю. Что я плохая дочь.
Что завтра приедет тётя, его любимая его младшая сестра...
Я поговорила с Верочкой. Её смс не дошла. Узнала, что тёте придётся ждать открытия метро целый час до шести утра, или ловить такси... а это - дорого.
спасибо, что Верочка так много знает про наши законы, а то я бы так и дёргалась, вышибут меня с работы или нет... ведь день я провела с папой.
обед. полдник. ужин.
в восемь он сказал уезжать, т.к. я стала маятся. он сидел в одной комнате, я в другой.
я не знаю, о чём с ним говорить. но бросать его - это плохо. а я бросаю его каждую ночь.
хочется напитьс.
жарко. голова болит. очень жарко.
завтра приедет тётя. может что-то разрешится. просто так ждать, когда зарулит к нам онколог, мучительно.
я приготовила новую картошку. подготовила на готовку курицу.
выкинула старые продукты....
я должна его поддержать. но не знаю как. я всё делаю плохо.
нужны деньги. тупо. нет, есть конечно, на проезд или хлеба там купить, просто без заначки чувствуешь себя ненадёжно.
надеюсь, что Вера права, и меня не попросят с работы за то, что я папой. Я на работе просто НЕ МОГУ. дышать не могу там.
потому что папа дома. один.
и мне плевать на работу в этот момент.
но я понимаю, что без денег не прожить. а теперь я должна.
чувсвую себя ... я ...
наверное, надо быть сильной. только какая уж есть