Я проснулась и не нашла своего кота на своей подушке. Я испугалась. Я не нахожу знакомые вещи на своих местах. Пашка валялся на полу. Было жарко, за тридцать. Я почувствовала себя отдохнувшей. Но когда я ехала к папе, то не получила ни одной смски, что он "понял", что ему "ясно", что "хор" И руки похолодели. Я везла ему новую курицу, потому что уже заканчивалась сваренная. Крабовый салат. Ровно 100 грамм, как он настаивал. И я вдруг подумала, что может быть это всё уже ни к чему. Стало страшно. Когда я приехала, то увидела, что папа одевается. Он сразу пришёл на кухню и, качаясь от боли (врач не пришёл и не позвонил онколог), сел за стол. Обедать. Я разгрела суп, молясь про себя, чтобы он был хорошим... Подогрела мясо. Я научилась греть в микроволновке порции на два укуса и резать ножом мелко-мелко. Научилась греть свежие овощи, чтобы они не были холодными из холодильника, а были свежими и тёплыми... и много ещё чего. Потом папе было плохо. Как и каждую ночь. Потом я вымыла квартиру. Сходила за картошкой и свежим белым хлебом. продуктов слишком много, чтобы мы могли их съесть, а сготовленные порции слишком велики. Папа весь бледно-жёлтый и тихо стонет. Ему в груди всё печёт от боли, словно огнём режет как он сказал. И он отказался от таблеток. Сказал, что от них только хуже. Тех самых, что из Киева, потому что их нет в России... Я заштопала все его майки-футболки, которые погладила ещё вчера. И сидя с иголкой, я размышляла о том, что как бы там ни было, но даже в свои семьдесят я не буду любить заниматься этими домашними делами. И о том, что папе нужна была именно такая женщина в доме. А заодно думала, как такую жизнь совместить с необходимостью работать. Потому что даже уходя с работы ровно в 19.00, я приезжала к нему (когда жила с ним) вначале десятого... Что если бы он женился снова, то может быть он бы не заболел... Что я не знаю, что ему сказать, потому что мы никогда не говорили ни о чём таком. Что ему плохо, а я ничего не делаю. Что я плохая дочь. Что завтра приедет тётя, его любимая его младшая сестра... Я поговорила с Верочкой. Её смс не дошла. Узнала, что тёте придётся ждать открытия метро целый час до шести утра, или ловить такси... а это - дорого. спасибо, что Верочка так много знает про наши законы, а то я бы так и дёргалась, вышибут меня с работы или нет... ведь день я провела с папой. обед. полдник. ужин. в восемь он сказал уезжать, т.к. я стала маятся. он сидел в одной комнате, я в другой. я не знаю, о чём с ним говорить. но бросать его - это плохо. а я бросаю его каждую ночь. хочется напитьс. жарко. голова болит. очень жарко. завтра приедет тётя. может что-то разрешится. просто так ждать, когда зарулит к нам онколог, мучительно. я приготовила новую картошку. подготовила на готовку курицу. выкинула старые продукты.... я должна его поддержать. но не знаю как. я всё делаю плохо. нужны деньги. тупо. нет, есть конечно, на проезд или хлеба там купить, просто без заначки чувствуешь себя ненадёжно. надеюсь, что Вера права, и меня не попросят с работы за то, что я папой. Я на работе просто НЕ МОГУ. дышать не могу там. потому что папа дома. один. и мне плевать на работу в этот момент. но я понимаю, что без денег не прожить. а теперь я должна. чувсвую себя ... я ... наверное, надо быть сильной. только какая уж есть
Сделала кучу аватарок, артов - простеньких, как уже выложенные, даже придумала немного фик... А буду выкладывать постепенно... чтоб ценили и любили. А если честно, глаза уже болят. К голове впридачу. И к папе завтра ехать. И вообще, не отвлекает всё это. Не легче. Говорят, проси и сбудется. Я в курсе. Сбывалось. Только смотрю и не знаю о чём просить... то ли о конце всего этого, то ли о чуде вопреки всему. Я и с мамой просила... не успела.
Дженсен просто чудо. Одна программка стоит по обработке в манере живописного письма, а в другой мучаю размеры под дневник, т.к. PhotoShop я так себе и не поставила. Я даже диск имею с програмкой. Мне переписали. Только вот с техникой у нас отношения... взаимноиспуганные.